В последнее время стало модно говорить и писать об ответственности. Все подряд, начиная c психологов и заканчивая коучами МЛМ-компаний, твердят о том, как важно взять на себя ответственность за свою жизнь. Но очень мало кто объясняет, что это значит на практике; мало кто преподносит эту идею в простом и доступном виде, не скатываясь при этом в примитивизацию. В результате можно наблюдать огромное количество людей, которые рассуждают об ответственности, ни черта не понимая, что это такое.

В лучшем случае такие разговоры оказываются просто бесполезны, а в худшем — вредны. Не далее как сегодня я видел пост, автор которого утверждал, что ответственный человек должен принимать на свой счёт вину за всё, что с ним происходит. Другие путают ответственность с возможностью действовать. Кто-то вообще думает, что ответственность — это такая форма общественной нагрузки.

Все эти убеждения — хороший способ довести себя до невроза или депрессии. (Вы наверняка пробовали.)

А ответственность не имеет ко всему этому никакого отношения. И я очень хочу рассказать о том, чем же она является, потому что это действительно важно. Не для того, чтобы чего-то достигать (я, к счастью, не хренов коуч). И даже не для того, чтобы изменить свою жизнь. Просто для того, чтобы жить. По-настоящему жить.

Какие ассоциации вызывает у вас этот вопрос? Что вы чувствуете, когда произносите его про себя? Страх, сомнение, неуверенность?

Для меня этот вопрос — освобождение.

Когда я ощущаю, что я застрял, когда чувствую, что я хожу по кругу и истязаю себя бесконечным и мучительным внутренним диалогом, я стараюсь найти то, в чём я уверен, и на чём стоит вся волнующая меня проблема. Я ищу то, в чём я полностью убеждён; то, что я не подвергаю сомнению — о, всё, что угодно, но только не это. И, когда нахожу, — я спрашиваю себя: «Что, если я ошибаюсь?»

Если я не лукавил с собой и взял именно то убеждение, которое мне больше всего не хотелось подвергать сомнению, то этот вопрос решает проблему.

Потому что я знаю, что я ошибаюсь.

Брюссель — это город, на улицах которого висят люстры, в закоулках прячутся дружелюбные белые медведи, комунальщики верхом на котах гоняются за мусорными пакетами, а в каждом супермаркете стоит автомат для выжимки свежего апельсинового сока.

Я перечислил далеко не всё интересное в Брюсселе. Но, если я не покажу вам фотографии, вы не поверите даже в это, правда?

Поэтому я их покажу. И расскажу обо всём остальном. О красивейшей площади Гранд-Плас, о шпилючей ратуше, и о том, почему Брюссель — воистину писающий город.

Летом этого года среди психологов случился достаточно крупный скандал: авторов знаменитого «Стэнфордского тюремного эксперимента» обвинили в инсценировке и фальсификации данных. Наверняка вы слышали об этом эксперименте — он очень известен. В нём одни добровольцы играли роль заключённых, а другие — тюремщиков. В ходе эксперимента выяснилось, что даже абсолютно нормальные и адекватные люди начали проявлять садистские наклонности, получив власть над «заключёнными».

«Стэнфордский эксперимент» упоминается во многих книгах, фильмах, статьях и научных работах. Его использовали как доказательство того, что поведение людей зависит от их социальных ролей, и что, при определённых обстоятельствах, стать садистом может практически каждый. Результаты исследования были предоставлены государственным органам США и использовались ими в отношении правил для тюрем и армии. И вот вдруг появились данные, указывающие на возможную постановочность эксперимента. Неприятно.

В день, когда я начал писать эту статью, похолодало и пошёл дождь. И вот что удивительно: несмотря на то, что я не люблю такую погоду, мне было хорошо. Мне понравилось гулять, закутавшись в пальто, понравилось вдыхать холодный воздух, понравилось пить горячий ромашковый чай в кафе и ощущать, как кровь приливает к щекам. И я знаю, почему — потому что на следующий день я уезжал.

Вот ведь в чём дело: если бы я был вынужден остаться в этой погоде, она была бы ужасной. Но поскольку это не так — я ей наслаждался. И так во всём в жизни.

Нам не нравится то, что, как мы считаем, мы не можем изменить. Кого-то бесит работа, с которой он не может уйти, потому что ему нужны деньги. Кто-то терпеть не может место, в котором живёт, потому что не видит возможности уехать. А кто-то ненавидит себя, потому что никак не может измениться и стать тем, кем хотел бы быть.

А прежде всего, мы не любим само ощущение беспомощности. Нам не нравится ощущать себя привязанными, особенно к тому, чего мы не выбирали.

Но действительно ли мы этого не выбирали? И действительно ли мы беспомощны?

Северная Венеция, город-музей, пряничный город — у Брюгге много эпитетов. Я придумал ещё один: город-машина времени.

Мало где можно настолько полно погрузиться в атмосферу старины. Спуститься утром по узенькой винтовой лестнице из спальни на третьем этаже маленького домика с острой крышей, проехаться по мощёной улочке в карете, запряжённой лошадью, послушать перезвон колоколов на рыночной площади, покупая привезённые фермерами продукты... И только разлитый повсюду WiFi напоминает, что на дворе XXI, а не XIX век.

Конечно, я немного преувеличиваю. Хотя большинство местных жителей предпочитают велосипеды, по брусчатке то и дело проезжают автомобили, и на каждом углу можно рассчитаться кредиткой. Но это совершенно не мешает чувствовать себя в прошлом. В идеализированно-романтичном и немного сказочном прошлом. Но тем лучше.

Знакомо ли вам такое: у вас есть проблема (или проблемы); вы ищете, ищете, и наконец-то находите что-то, что вам реально помогает (по-крайней мере, вы так думаете), вы начинаете это использовать, ваша проблема вроде бы решается... но через какое-то время, в той или иной форме возвращается назад. Или вместо неё появляется две новых, ещё хуже. И то, что вам помогало, уже не помогает. И вы возвращаетесь в начало цикла.

Сколько психологических техник вы попробовали? Сколько видов медитации практиковали? Сколько различных систем и теорий изучили? Аналитическая психология, когнитивная, экзистенциальная, векторно-звуковая? Трансерфинг, йога, расстановки, гештальт-терапия, холотропное дыхание, регрессивный гипноз? Сыроедение, голодание, чистка печени, кишечника и всего организма?

Сколько раз вы проходили через этот цикл? Пока всего пару, или счёт уже пошёл на десятки? И даже если вы сейчас находитесь в середине цикла, где ваша проблема как раз вроде бы решается, то сам факт того, что вы открыли статью с таким названием и начали её читать, с высокой степенью вероятности говорит о том, что в итоге вы опять окажетесь в начале цикла.

Главное во Вроцлаве — это гномы.

Но сначала я расскажу вам о неспешной реке Одре, на которой стоит этот город, и о двенадцати островах, на которых он расположен. Об огромной рыночной площади, лишь немного уступающей по размеру краковской, и по красоте — варшавской. Об изумительных крышах из красной черепицы, о фонтанах, парках, удивительных скульптурах и о доме, заросшем плющом. И о гномах — куда же без них.

Почему порой бывает так тяжело понять, чего хочешь на самом деле? Что мешает нам быть искренними, прежде всего, с самими собой?

Страх. Мы боимся, что если мы будем искренними, мы останемся одни, и от нас все отвернутся; мы боимся, что мир не примет нас такими, какие мы есть, и не примет наших искренних желаний.

Но больше всего мы боимся, что, если мы осознаем, чего мы хотим на самом деле, мы больше не сможем жить иначе. Мы больше не сможем довольствоваться более или менее устроенной, но фальшивой жизнью, и нам придётся что-то делать, вопреки всему, и несмотря ни на что. И что это будет полным крахом уже существующей жизни. И что это будет очень сложно и тяжело.

Но это одно из величайших заблуждений.

Варшава — яркий пример того, каким красивым и удивительным может быть город, о котором заботятся.

Польская столица была полностью разрушена во время Второй мировой войны. После Варшавского восстания 1944 года Гитлер приказал уничтожить город, и нацисты взорвали и сожгли около 85% Варшавы, включая Старый Город и Королевский замок. Однако, после войны поляки восстановили старинные части города, и отстроили их в исторической форме.